В ту же секунду Петропавел упал лицом вниз, не успев даже
сообразить, что произошло, но почуяв недоброе. И действительно:
его принялись чем-то охаживать по спине. Это было совсем не
больно, но причиняло беспокойство неприятного характера.
Петропавел пару раз вскрикнул, -- скорее, для порядка -- и
услышал: "Не ори; не дама!", причем голос был детский.
Петропавла явно с трудом перевернули лицом кверху. Перед ним
стоял златокудрый мальчонка лет пяти с черной' повязкой на
одном глазу и приветливо улыбался. Это он накинул на Петропавла
лассо. Длинная розга валялась рядом. Ребенок держался за
рукоять огромного ножа, воткнутого в землю неподалеку.
Петропавлу сделалось нехорошо -- и он неожиданно для себя
подобострастно предложил:
- Хочешь, будем с тобой на "ты", мальчик?
- Я и так с тобой на "ты", -- ухмыльнулся ребенок.
- Зовут-то тебя как?
- Дитя-без-Глаза, -- беспечно ответил малыш и, выхватив
нож из земли, одним махом рассек туловище проползавшей мимо
гусеницы, по размеру напоминавшей длинный товарный поезд. Две
части гусеницы расползлись в разные стороны и зажили там
самостоятельно.
- Это которое у семи нянек? -- догадался Петропавел.
Дитя-без-Глаза хмыкнуло:
- Смотри-ка, что вспомнил!.. Нету уже семи нянек. Умерли.
Последнее слово прозвучало очень зловеще, и, начав
волноваться, Петропавел спросил как мог безразлично:
- От чего же они умерли, мальчик?
- От страха, -- неохотно сообщил тот, видимо имея
все-таки некоторое отношение к смерти семи нянек. Потом он
подошел к Петропавлу и опять воткнул нож в землю, слева от
него.
- Что ты собираешься делать? -- струхнул Петропавел.
- Зарежу тебя и сожру, -- сказало Дитя-без-Глаза и
по-детски рассмеялось.
Петропавел затрясся и покрылся холодным потом.
- Ты же еще маленький! -- еле вымолвил он.
- Сожру тебя -- и буду большой, -- пообещало милое дитя и
вынуло нож из земли.
- Ты не сделаешь этого!.. Это очень жестоко.
- Пустяки! -- опять рассмеялось дитя. -- А впрочем... Я
могу и не делать этого, если ты выполнишь три моих желания.
В ужасе от такого предложения Петропавел замотал головой,
сразу представив себе, какие желания могут быть у этого
ребенка. А тот, не обращая внимания на Петропавла, продолжал:
- У меня такие три желания. Во-первых, я хочу есть,
во-вторых, писать и, в-третьих, спать.
...С Петропавлом немедленно случилась истерика. Придя в
себя, он сказал:
- Я выполню три твоих желания, только сначала развяжи
меня.
- Нет, так выполняй, а то потом опять связывать -- это
долго, -- ответил смышленый малыш.
Петропавел задумался, потом произнес:
- Посмотри вокруг. Где-то тут поблизости есть яблоня.
Если на ней что-нибудь растет, пойди и съешь это.
Дерево оказалось в двух шагах. С интересом наблюдая за
дальнейшими событиями, Петропавел увидел, как ребенок подошел и
выполнил его распоряжение. Ел он что-то мелкое -- жадно и
неаккуратно.
- Наелся? -- спросил Петропавел, когда ребенок съел один
плод.
- Нет еще! -- и Дитя-без-Глаза принялось срывать
обильные, по-видимому, плоды собственного воображения. Наконец
оно удовлетворенно крякнуло:
- Порядок. Теперь писать.
- Зайди за дерево, -- наставлял малыша Петропавел, --
расстегни штанишки, а дальше все само собой получится.
Тот отсутствовал с полчаса, потом вернулся очень довольный
и сказал:
- Ну, все. Теперь спать.
- Нет уж, -- осмелел Петропавел. -- Развяжи веревки,
потом ложись где хочешь и закрой глаза.
- Да я же пошутил! -- засмеялось Дитя-без-Глаза. -- Ты
несвязанный лежишь. Вставай!..
Петропавел попробовал встать -- и действительно встал:
веревки упали на землю. Дитя-без-Глаза посапывало рядом. Тогда
как ни в чем не бывало он двинулся восвояси и, почувствовав
себя в безопасности, даже засвистел, но, как оказалось,
преждевременно, потому что из кустов тотчас вышел навстречу ему
огромного роста седой старик с повязкой на одном глазу и
маленьким фруктовым ножом в правой руке. Подойдя к Петропавлу,
старик хихикнул и задал вопрос:
- Что такое "Висит груша в темнице, а коза на улице"?
Петропавел не нашелся как ответить.
- Это трудная загадка! -- ухмыльнулся старик. -- Отгадки
ее не знает никто. Даже я.
- Какой же смысл загадывать загадку, если никто не знает
отгадку?
- Так чтобы узнать!.. -- Старик выразил лицом недоумение.
-- Бессмысленно, скорее, загадывать загадку, отгадка которой
известна. Но, так или иначе, ты не отгадал -- и тебе придется
умереть.
- Да вы что -- сговорились, что ли?! -- вырвалось у
Петропавла. -- Сколько можно с этим шутить?
А старик со словами "Хорошенькие шутки, ничего не
скажешь!" неожиданно всадил фруктовый нож в грудь Петропавла.
"Я умираю", -- как-то вяло, без испуга подумал тот и упал
навзничь. Боли не ощущалось -- ощущалось только некоторое
неудобство в груди от присутствия ножа, вонзенного по самую
рукояточку. Петропавел полежал на земле и с любопытством
спросил у старика:
- Вы убили меня?
Старик поправил повязку на глазу:
- Да не суетись ты! Лежишь себе на земле -- и лежи. Не в
земле же пока! Вот закопаю тебя -- тогда и поймешь. -- Он
удалился в кусты, принес ржавую лопату и деловито спросил: --
Где копать могилу?
Вытащив из груди сухой и холодный нож, Петропавел потер
потревоженное место и сказал:
- Хватит паясничать, товарищ. Не смешно это.
- Пока не смешно -- потом смешно будет, -- пообещал
старик, начиная рыть могилу где попало.
- Вас как зовут? -- сменил тему Петропавел.
- Старик-без-Глаза.
Петропавел, вглядевшись в него, действительно обнаружил
некоторое сходство с опочившим невдалеке младенцем.
- Это когда же Вы успели состариться? Вы ведь спали!
- Во сне, -- не отвлекаясь, ответил Старик-без-Глаза. --
А что?
- Времени маловато прошло, вот что!
- Не твое дело, сколько моего времени прошло!
Старик говорил уже из довольно глубокой ямы.
- Ты бы лучше за своим временем следил, пока был жив. --
Старик-без-Глаза засунул руку в карман и извлек оттуда предмет,
видимо, мешавший ему работать. Это была рогатка.
- Забавы золотого детства! -- сентиментально вздохнул он
и, смахнув слезинку, зашвырнул рогатку в кусты. Потом снова
принялся копать, хотя в могиле мог бы уже разместиться
небольшой областной центр.
Петропавел заглянул в могилу:
- Если это для меня, то довольно. У Вас глазомер плохой.
- Нахал, -- спокойно заметил Старик-без-Глаза. -- Я жизнь
прожил! Пожил бы ты с мое... замечания делать!
- Ну, положим, с Ваше-то я пожил: времени, между прочим,
одинаково прошло -- как для Вас так и для меня. -- Петропавел
улыбнулся просвещенной улыбкой.
- Ты, малец, мое время с твоим не путай. Я за свое время
всякого повидал, а ты за свое -- обнаглел только. Да и что ты
вообще о времени знаешь? Необратимость да непрерывность... На
этом, милый мой, у нас далеко не уедешь. Рассказал бы я тебе,
да ты умер уже. -- И Старик-без-Глаза углубился в могилу
Внезапно Петропавел отчаянно соскучился с этим стариком.
Он махнул рукой и пошел себе восвояси, однако, не пройдя и
нескольких шагов, услышал позади себя тяжелое дыхание -- и вот
Старик-без-Глаза загородил ему дорогу.
- Отойдите, -- устало сказал Петропавел.
- Тебя могила ждет, -- напомнил старик, вытирая руки о
штаны. -- Ты скончался. Вернись назад, в ДОЛИНУ РОЗГ.
- Куда вернуться?
- В ДОЛИНУ РОЗГ -- это то место, где мы с тобой
познакомились, и где ты потом умер.
Петропавел решительно двинулся в обход старика, не желая
продолжать разговор. Но тот цепко схватил его за руку и
убедительно попросил:
- Пойдем...
- Да оставьте Вы меня в покое! -- крикнул Петропавел. --
Не драться же мне с Вами!
- Вот еще, драться! -- возмутился Старик-без-Глаза. --
Хорошенький поворот! -- и он ловко скрутил Петропавлу руки за
спиной. Суставы хрустнули, сделалось ужасно больно.
- Да Вы что -- с ума сошли? -- взревел Петропавел,
корчась от боли.
- Это отдельный вопрос, -- уточнил Старик-без-Глаза. --
Сейчас мы не будем его обсуждать. Сейчас мы будем тебя
хоронить. -- И он потащил извивающегося Петропавла к могиле.
Сопротивляться сильному старику было бесполезно.
- Я уже пригласил на твои похороны друзей, -- объяснялся
Старик-без-Глаза по дороге. -- Они соберутся с минуты на
минуту.
- Но я не хочу умирать! -- возмущался Петропавел.
- Вопрос так вообще не стоит, -- приговаривал
непреклонный старик. -- У тебя все в прошлом.
Петропавел искал какой-нибудь веский аргумент, и ему
показалось, что он нашел его:
- Но я же разговариваю!
- Не разговаривай, -- снял противоречие Старик-без-Глаза.
Дело приняло совсем плохой оборот. Приходилось верить в
серьезность стариковских намерений.
- Нет, я одного не понимаю, -- хорохорился Петропавел, --
почему именно меня надо хоронить.
- А кого ты еще можешь предложить? -- заинтересовался
Старик-без-Глаза.
- Да хоть Вас! -- в общем, справедливо замети Петропавел.
После некоторых раздумий Старик-без-Глаза покачал головой,
еще дальше отводя Петропавлу руку за спину.
- Меня нельзя. Во-первых, я гостей назвал. Нехорошо, если
они придут, а я в могиле. Во-вторых, меня тут уже раз двести
хоронили -- так что это вряд ли кого-нибудь увлечет.
- Тогда, -- заторопился Петропавел, -- надо похоронить
этого... как его... Пластилина! То есть хотя бы одного из
пластилинов -- пусть остальные живут. Их там пруд пруди!
- Неплохая идея, -- одобрил Старик-без-Глаза и
непоследовательно закончил: -- Но мы все-таки похороним тебя.
-- Они уже подошли к самому краю могилы. Старик-без-Глаза
поднял глаз к нему и с уверенностью произнес: -- Раба твоего
могила исправит! -- после чего изо всех своих нечеловеческих
сил столкнул Петропавла в яму.
Естественно, что тот немедленно начал выкарабкиваться
оттуда, но своевременно получил от Старика-без-Глаза ржавой
лопатой -- хоть и не больно, но очень сильно. Снова скатившись
в яму и взирая оттуда на готового повторить удар старика,
Петропавел оставил попытки выбраться и залег на дно.
Комочек земли сорвался с края могилы. Петропавел поднял
голову и увидел над собой старое лицо Гнома Небесного. Тот с
удовлетворением констатировал: -- Успокоился! -- и исчез из
поля зрения. Поблизости от могилы послышались голоса: кажется,
друзья начали собираться. Именно этого почему-то не выдержал
Петропавел. Он выскочил из могилы и принялся выкрикивать
бессвязные и обидные слова:
- Бандиты! Убийцы! Мафия! Нашли себе развлечение -- живых
людей хоронить!..
Петропавлу захотелось каждому сказать что-нибудь отдельно
гадкое, но слова подбирались с трудом и со всей очевидностью не
достигали цели. Когда он умолк, в тишине прозвучал недоуменный
вопрос Гуллипута:
- Чего он так разоряется?
- Ему очень дорога его жизнь, -- мрачно пояснил
Старик-без-Глаза.
- Разве ее у него отнимают? -- еще больше удивился
Гуллипут.
Тут уже вмешаться пришлось Петропавлу:
- Но если хоронят... если смерть, -- значит, уже не
жизнь, значит, жизнь отнимают!
- Да успокойтесь Вы, -- сказал Пластилин Мира в облике
младенца с честным лицом. -- Кому нужна Ваша жизнь!.. А кроме
того, для справки: смерть -- это далеко не всегда не-жизнь,
равно как и жизнь -- далеко не всегда не-смерть. Бывает смерть,
которая -- жизнь, и жизнь, которая -- смерть. И еще... почему
Вы думаете, что смерть -- это надолго?
- Ну как же: человек умирает только один раз! --
Петропавел расхохотался бы, если б вопрос не стоял так
трагически.
Шармен, оторвавшись от маленького человека, которого она
лобзала, прижимая к земле, как бы между прочим заметила:
- Французы говорят, что всякая разлука -- это маленькая
смерть, -- и снова вернулась к своему занятию.
- А из того, что Сократ смертен, следует, что не Сократ
-- стократ смертен, -- скаламбурил в обычной своей манере Ой
ли-Лукой ли.
- Да ну его, в самом деле! -- воскликнул вдруг Гном
Небесный. -- Он психованный. Я же предупреждал, когда узнал,
кого хороним, что не надо его хоронить! Как будто больше уж и
похоронить некого... Меня похороните: я очень люблю
возрождаться, это так освежает!
- Да Вас сто раз хоронили! -- вмешался Пластилин Мира. --
Каждому хочется взглянуть на мир по-новому. Похороните меня:
меня в этом облике еще никогда не хоронили!
- Можно в конце концов вообще никого не хоронить, --
подало голос Белое Безмозглое.
- Я зря могилу копал? -- обиделся Старик-без-Глаза.
- Почему зря? -- продолжало оно. -- Пусть так постоит:
была бы могила -- желающие всегда найдутся!..
Пока шли эти препирательства, в атмосфере начали
происходить волнения... Тонкий и длинный, как игла, звук
проткнул пространство.